| Человек становится храбрым, когда ему нечего терять. Мы робки только тогда, когда есть что-то, за что мы все еще можем цепляться. | When one has nothing to lose, one becomes courageous. We are timid only when there is something we can still cling to. |
| У воина нет возможности отдавать что бы то ни было на волю случая. Фактически воин влияет на исход событий силой своего осознания и несгибаемого намерения. | A warrior could not possibly leave anything to chance. He actually affects the outcome of events by the force of his awareness and his unbending intent. |
| Если воин хочет вернуть долг за всю помощь, которую он получал, и у него нет никого определенного, кому адресовать свое воздаяние, он может адресовать его человеческому духу. Это может быть очень немного, но, сколько бы он ни вложил, этого всегда будет более чем достаточно. | If a warrior wants to pay back for all the favors he has received, and he has no one in particular to address his payment to, he can address it to the spirit of man. That’s always a very small account, and whatever one puts in it is more than enough. |
| После организации мира в самой красивой и просвещенной манере, ученый в пять часов идет домой, с целью забыть свои прекрасные построения. | After arranging the world in a most beautiful and enlightened manner, the scholar goes back home at five o’clock in the afternoon in order to forget his beautiful arrangement. |
| Человеческая форма – это конгломерат энергетических полей, которые существуют во вселенной и которые связаны исключительно с человеческими существами. Шаманы называют их человеческой формой, потому что на протяжении жизни человека эти энергетические поля искривляются и контролируются привычками и неверным использованием. | The human form is a conglomerate of energy fields which exists in the universe, and which is related exclusively to human beings. Shamans call it the human form because those energy fields have been bent and contorted by a lifetime of habits and misuse. |
| Воин знает, что он не может измениться, и тем не менее, он пытаться измениться. Воин никогда не испытывает разочарования, когда, пытаясь измениться, он терпит неудачу. Это единственное преимущество воина перед обычным человеком. | A warrior knows that he cannot change, and yet he makes it his business to try to change, nevertheless. The warrior is never disappointed when he fails to change. That’s the only advantage a warrior has over the average man. |
| Воины должны быть безупречными в своих попытках измениться, чтобы вспугнуть человеческую форму и стряхнуть ее. Спустя годы безупречности, придет момент, когда человеческая форма не выдержит этого и уйдет. Другими словами, придет момент, когда энергетические поля, контролируемые привычками на протяжении всей жизни, распрямляются. Воин испытывает сильное потрясения, и он даже может умереть в результате распрямления энергетических полей, но безупречный воин всегда выживает. | Warriors must be impeccable in their effort to change, in order to scare the human form and shake it away. After years of impeccability, a moment will come when the human form cannot stand it any longer and leaves. That is to say, a moment will come when the energy fields contorted by a lifetime of habit are straightened out. A warrior gets deeply affected, and can even die as a result of this straightening out of energy fields, but an impeccable warrior always survives. |
| Единственная свобода, которая есть у воина – быть безупречным. Безупречность является не только свободой, но и единственным способом распрямить человеческую форму. | The only freedom warriors have is to behave impeccably. Not only is impeccability freedom; it is the only way to straighten out the human form. |
| Любой привычке, чтобы функционировать, нужны все ее составляющие части. Если какие-то части отсутствуют, то привычка распадается. | Any habit needs all its parts in order to function. If some parts are missing, the habit is disassembled. |
| Битва происходит прямо здесь на этой земле. Мы – человеческие существа. Кто знает, что ожидает нас, или какого рода силой мы обладаем? | The fight is right here on this earth. We are human creatures. Who knows what’s waiting for us, or what kind of power we may have? |
| Мир людей поднимается и опускается, и люди поднимаются и опускаются вместе со своим миром. Воину нет дела до того, чтобы следовать за взлетами и падениями окружающих. | The world of people goes up and down and people go up and down with their world; warriors have no business following the ups and downs of their fellow men. |
| Ядро нашего существа – акт восприятия, и магия нашего существования – акт осознания. Восприятие и осознание – это единая, функциональная, неделимая единица. | The core of our being is the act of perceiving, and the magic of our being is the act of awareness. Perception and awareness are a single, functional, inextricable unit. |
| Мы выбираем только один раз. Мы выбираем либо быть воинами или быть обычными людьми. Второго шанса не существует. Не на этой земле. | We choose only once. We choose either to be warriors or to be ordinary men. A second choice does not exist. Not on this earth. |
| Путь воина предлагает человеку новую жизнь, и эта жизнь должна быть полностью новой. Он не может привнести в эту жизнь свои старые уродливые пути. | The warriors’ way offers a man a new life and that life has to be completely new. He can’t bring to that new life his ugly old ways. |
| Воин всегда принимает первое событие из любой серии событий, как план или карту того, что будет развиваться дальше. | Warriors always take a first event of any series as the blueprint or the map of what is going to develop for them subsequently. |
| Человеческие существа любят, чтобы им говорили что делать, но они любят еще больше сопротивляться и не делать того, что им сказали, и таким образом они, прежде всего, запутываются в ненависти к тому, кто им что-то сказал. | Human beings love to be told what to do, but they love even more to fight and not do what they are told, and thus they get entangled in hating the one who told them in the first place. |
| У каждого есть достаточно личной силы для чего-то. Хитрость воина заключается в том, чтобы оторвать свою личную силу от своих слабостей и направить ее к целям воина. | Everybody has enough personal power for something. The trick for the warrior is to pull his personal power away from his weaknesses to his warrior’s purpose. |
| Каждый может видеть, и все же мы выбираем не помнить то, что видим. | Everyone can see, and yet we choose not to remember what we see. |
| Комментарии | Commentary |
| Прежде чем я написал «Второе кольцо силы», прошли годы. Дон Хуан давно ушел, и изречения из этой книги представляют собой воспоминания о том, что он когда-то говорил, — воспоминания, вызванные новыми обстоятельствами, новым этапом развития. В моей жизни возник еще один персонаж. Это был член когорты дона Хуана — Флоринда Матус. Все ученики дона Хуана понимали, что после ухода дона Хуана Флоринда по каким-то причинам осталась здесь, чтобы завершить последнюю часть нашей подготовки. | Years went by before I wrote The Second Ring of Power. Don Juan was long gone, and the quotations from that book are memories of what he had said, memories triggered by a new situation, a new development. Another player had appeared in my life. It was don Juan’s cohort, Florinda Matus. All of don Juan’s apprentices understood that when don Juan left, Florinda was left behind to somehow round up the last part of our training. |
| — Ты не достигнешь полноты, пока не научишься без уязвленности принимать распоряжения от женщины, — говорил дон Хуан. — Однако эта женщина не должна быть случайной. Она должна быть особенной, она должна обладать силой и такой безжалостностью, которая не позволит тебе стать той шишкой, которой ты видишь себя в мечтах. | ‘Not until you are capable of taking orders from a woman without detriment to your being will you be complete,’ don Juan had said. ‘But that woman cannot be any woman. It must be somebody special, somebody who has power, and a quality of ruthlessness that will not allow you to be the man-in-charge that you fancy yourself to be.’ |
|
Конечно, я посмеялся над этими словами. Я подумал, что он просто шутит. Однако истина заключалась в том, что он совсем не шутил. Однажды вернулись Флоринда Доннер-Грау и Тайша Абеляр, и мы отправились в Мексику. В Гвадалахаре мы вошли в универсальный магазин и нашли там Флоринду Матус, самую замечательную женщину, какую мне только доводилось видеть: очень высокая, пять футов одиннадцать дюймов ростом, худая, угловатая, с прекрасным и очень молодым, несмотря на возраст, лицом. — Ага! Вот вы где! — воскликнула она, увидев нас. — Три мушкетера! «Пеп-бойз»: Ини, Мини и Мо! А я вас повсюду ищу! |
Of course, I laughed off his statements. I thought he was definitely joking. The truth of the matter was that he wasn’t joking at all. One day, Florinda Donner-Grau and Taisha Abelar returned, and we went to Mexico. We went to a department store in the city of Guadalajara, and there, we found Florinda Matus, the most gorgeous woman I had ever seen: extremely tall – five feet eleven, lean, angular, with a beautiful face, old, and yet very young. ‘Ah! There you are!’ she exclaimed, when she saw us. ‘The Three Musketeers! The Pep Boys – Eenie, Meenie and Mo! I’ve been looking for you all over!’ |
| Без лишних разговоров она взяла руководство в свои руки. Флоринда Доннер-Грау, разумеется, была вне себя от радости. Тайша Абеляр вела себя, по обыкновению, очень сдержанно, а я был обижен, почти разъярен. Я понимал, что такая расстановка не сработает. Я был готов к стычке с этой женщиной с того самого мига, когда она раскрыла свой дерзкий рот и ляпнула всю эту чушь: «»Пеп-бойз»: Ини, Мини и Мо» | And without any more to say, she took over. Florinda Donner-Grau, of course, was delighted beyond measure. Taisha Abelar was extremely reserved, as usual, and I was mortified, almost furious. I knew that the arrangement was not going to work. I was ready to clash with this woman the first time she opened her daring mouth and came up with shit like ‘Eenie, Meenie and Mo – the Pep Boys.’ |
| Однако неожиданные черты, которые были у меня в запасе, пришли мне на помощь и не позволили мне проявить гнев или раздражение, и я прекрасно сошелся с Флориндой — лучше, чем можно было мечтать. Она руководила нами железной рукой. Она стала непререкаемой царицей наших жизней. У нее были сила и отрешенность, позволившие ей на самом тонком уровне провести работу по нашей настройке. Она не позволяла нам впадать в жалость к себе или высказывать жалобы, когда что-то было нам не по нраву. Она была совсем не похожа на дона Хуана. Ей не хватало его трезвости, однако этот недостаток уравновешивался другим качеством: она была невероятно быстрой. Чтобы разобраться в любой ситуации и мгновенно начать делать то, чего от нее ожидали, ей было достаточно одного взгляда. | Unsuspected things that I had in reserve, however, came to my aid, and prevented me from any reaction of wrath or annoyance, and I got along with Florinda superbly, better than I could have dreamed. She ruled us with an iron hand. She was the undisputed queen of our lives. She had the power, the detachment, to carry out her job of tuning us in the most subtle way. She didn’t allow us to drown in self-pity or complaining if something was not quite to our liking. She was not at all like don Juan. She lacked his sobriety, but she had another quality that balanced her lack: she was as fast as anything could be. One glance was sufficient for her to comprehend an entire situation, and to act instantaneously in accordance with what was expected of her. |
| Одним из ее излюбленных трюков — я получал от него безграничное удовольствие — был сухой, официальный вопрос, обращенный к аудитории или к той группе людей, с которой она разговаривала: «Известно ли кому-то из присутствующих о давлении и вытеснении газов?» Она задавала этот вопрос с совершенно серьезным лицом. После того как аудитория откликалась возгласами: «Нет! Не известно!», она говорила: «Значит, я могу рассказать то, что считаю нужным?» — и она действительно делала это, то есть «высказывала» все, что считала нужным. Временами она выкидывала такие возмутительные номера, что я катался по полу от смеха. | One of her favorite ploys, which I enjoyed immensely, was to formally ask an audience, or a group of people she was talking to, ‘Does anyone here know anything about the pressure and displacement of gases?’ She would ask such a question in true seriousness. And when the audience responded, ‘No, no, we don’t,’ she would say, ‘Then, I could say anything I want, true?!’ – and indeed she would go ahead and say anything she wanted. She would actually sometimes say such ridiculous things that I would fall on the floor laughing. |
|
Другим ее классическим вопросом была фраза: «Известно ли кому-то хоть что-то о сетчатой оболочке у шимпанзе? Нет?» — после этого Флоринда принималась нести всякую чушь о сетчатке шимпанзе. Это был самый счастливый и насыщенный период в моей жизни. Я был ее поклонником и преданным сторонником. Однажды у меня появился свищ на бедренной кости — результат давнего падения в лощину с колючими кактусами, когда в мое тело впилось около семидесяти пяти иголок. Одна из них то ли не была извлечена полностью, то ли оставила в ране грязь или осколок, что и привело годы спустя к возникновению свища. |
Her other classical question was, ‘Does anyone here know anything about the retina of chimpanzees? No?’ – and Florinda would say barbarities about the retina of chimpanzees. Never in my life had I enjoyed my time more thoroughly. I was her admirer and unbiased follower. I once had a fistula by the crest of the bone of my hip, a product of a fall that I had taken years before into a ravine filled with cactus needles. There had been seventy-five needles stuck in my body. One of them either hadn’t come out completely or had left a residue of dirt or debris that years later produced a fistula. |
|
— Пустяки, — сказал мой врач. — Это просто гнойник, и его нужно вскрыть. Очень простая операция. Чтобы вычистить его, мне понадобится всего пара минут.Я посоветовался с Флориндой, и она сказала: — Ты — нагваль. Ты либо выздоровеешь, либо умрешь. Никакой двусмысленности, никакой раздвоенности в поведении. Если ты, нагваль, идешь к врачу, чтобы он вскрыл тебе свищ, то, похоже, ты потерял свою силу. Нагваль умирает от свища? Какой позор! |
My doctor said, ‘That’s nothing. It is just a sack of pus that has to be lanced. It’s a very simple operation. It would take a few minutes to clean it out.’ I consulted with Florinda, and she said, ‘You are the nagual. You either cure yourself, or you die. No shades of meaning, no double behavior. For a nagual to be lanced by a doctor – you must have lost your power. For a nagual to die fistulated? What a shame.’ |
| Другие ученики дона Хуана, кроме Флоринды Доннер-Грау и Тайши Абеляр, не обращали на Флоринду никакого внимания. Она была для них пугающей фигурой. Она никогда не дала бы им той свободы, какую они считали своим правом. Она никогда не потакала их притворным играм в шаманизм и прерывала их деятельность всякий раз, когда они отклонялись от пути воинов. | Except for Florinda Donner-Grau and Taisha Abelar, the rest of don Juan’s apprentices didn’t care at all for Florinda. She was a threatening figure. She was someone who never allowed them the freedom that they felt was their due. She never celebrated their pseudo-exploits of shamanism, and she stopped their activities every time they strayed from the warriors’ path. |
| Борьба между учениками описана в тексте «Второго кольца силы» более чем откровенно. Ученики дона Хуана были проигранной ставкой, переполненной вспышками самовлюбленности, во время которых каждый тянул других в своем направлении и подчеркивал собственную значимость. | In the corpus of The Second Ring of Power, that struggle of the apprentices is more than manifest. Don Juan’s other apprentices were a lost lot, filled with egomaniacal outbursts, each one pulling in his own direction, each one asserting his or her value. |
| Все, что происходило в нашей жизни с того момента, случалось под глубоким влиянием Флоринды Матус, хотя она никогда не выходила на первый план. Она всегда оставалась фигурой в тени — мудрой, веселой и безжалостной. Мы с Флориндой Доннер-Грау полюбили ее так, как не любили больше никого; перед своим уходом она оставила Флоринде Доннер-Грау свое имя, драгоценности и деньги, изящество и находчивость. Я чувствовал, что вряд ли когда-нибудь напишу книгу о Флоринде Матус. Единственной, кто мог бы сделать это, является Флоринда Доннер-Грау — ее подлинная наследница, дочь среди дочерей. Я был как Флоринда Матус — только фигура на заднем плане, поставленная туда доном Хуаном, чтобы разрушить одиночество воина и порадоваться моему путешествию по земле. | Everything that took place in our lives from that time on was deeply influenced by Florinda Matus, and yet, she never took the front stand. She was always a figure in the background, wise, funny, ruthless. Florinda Donner- Grau and I learned to love her as we had never loved before, and when she left, she willed to Florinda Donner- Grau her name, her jewels, her money, her grace, her savoir-faire. I felt that I could never write a book about Florinda Matus, that if anybody ever did, it would have to be Florinda Donner-Grau, her true heir, her daughter of daughters. I was, like Florinda Matus, only a figure in the background, put there by don Juan Matus to break the loneliness of a warrior, and enjoy my passage on earth. |
