Глава 6

 В учении дона Хуана следующий этап был связан с новым аспектом освоения второй порции корня datura. В период между двумя этапами в обучении дон Хуан интересовался только состоянием моего саженца. The next step in don Juan’s teachings was a new aspect of mastering the second portion of the Datura root. In the time that elapsed between the two stages of learning don Juan inquired only about the development of my plant.

 Четверг, 27 июня 1963

— Прежде чем отправиться по пути «травы дьявола», неплохо ее вначале проверить, — сказал дон Хуан.

— Как проверить?

— Проделай еще одно колдовство с ящерицами. У тебя есть все необходимое, чтобы задать ящерицам еще один вопрос, на этот раз без моей помощи.

— А нельзя обойтись без этого колдовства?

— Это самый верный способ узнать, что она чувствует по отношению к тебе. Она непрерывно тебя испытывает, поэтому будет вполне справедливо испытать и ее, и если где-нибудь на ее пути ты почувствуешь, что по какой-либо причине дальше идти не следует, то должен будешь просто остановиться.

 Thursday, 27 June 1963

‘It is a good practice to test the devil’s weed before embarking fully on her path,’ don Juan said.

‘How do you test her, don Juan?’

‘You must try another sorcery with the lizards. You have all the elements that are needed to ask one more question of the lizards, this time without my help.’

‘Is it very necessary that I do this sorcery, don Juan?’

‘It is the best way to test the feelings of the devil’s weed towards you. She tests you all the time, so it is only fair that you test her too, and if you feel anywhere along her path that for some reason you should not go on, then you must simply stop.’

 Суббота. 29 июня 1963

Я вновь заговорил о «траве дьявола». Мне хотелось узнать о ней побольше, хотя не очень хотелось с нею связываться.

— Вторую порцию используют только для ясновидения или еще для чего, а, дон Хуан?

— Нет, не только. Помимо того, что с ее помощью учатся колдовству с ящерицами и заодно проверяют «траву дьявола», в действительности вторая порция используется для других целей. Колдовство с ящерицами — только начало.

— Тогда для чего же она используется? Вместо ответа он спросил, какой величины теперь побеги дурмана вокруг того, который я посадил. Я рукой показал размеры.

Дон Хуан сказал:

 Saturday, 29 June 1963

I brought up the subject of the devil’s weed. I wanted don Juan to tell me more about it, and yet I did not want to be committed to participate.

‘The second portion is used only to divine, isn’t that so, don Juan?’ I asked to start the conversation.

‘Not only to divine. One learns the sorcery of the lizards with the aid of the second portion, and at the same time one tests the devil’s weed; but in reality the second portion is used for other purposes. The sorcery of the lizards is only the beginning.’

‘Then what is it used for, don Juan?’

He did not answer. He abruptly changed the subject, and asked me how big were the Datura plants growing around my own plant. I made a gesture of size.

Don Juan said,
 — Я учил тебя, как отличать мужскую особь дурмана, от женской. Теперь ступай к тому, что посадил, и принеси мне то и другое. Сначала пойдешь к тому, что посадил, и тщательно проследишь на земле следы дождевых потоков. К настоящему времени дождь, должно быть, далеко разнес семена. Проследи промоинки (zanjitas) от дождя и по ним определи направление потока. Затем разыщи тот дурман, который пророс дальше всех от твоего саженца. Все побеги дурмана, выросшие между ними, твои. Позже, когда осыплются семена, ты сможешь расширить свою территорию, следуя дождевым промоинкам от одного растения к другому.  ‘I have taught you how to tell a male from a female. Now, go to your plants and bring me both. Go first to your old plant and watch carefully the watercourse made by the rain. By now the rain must have carried the seeds far away. Watch the crevices [zanjitas] made by the run-off, and from them determine the direction of the flow. Then find the plant that is growing at the farthest point from your plant. All the devil’s weed plants that are growing in between are yours. Later, as they seed, you can extend the size of your territory by following the watercourse from each plant along the way.’
 Он дал мне подробные указания, как изготовить нож для этой работы. Сам корень срезают следующим образом; во-первых, нужно выбрать растение и расчистить землю вокруг того места, где корень соединяется со стеблем. Во-вторых, я должен повторить в точности тот танец, который исполнял, когда пересаживал корень. В-третьих, я должен отрезать стебель, а корень оставить в земле. После этого следует выкопать шестнадцать дюймов корня. Он предостерег, чтобы на протяжении всего этого времени я не проронил ни слова и ничем не выдал свои чувства.  He gave me meticulous instructions on how to procure a cutting tool. The cutting of the root, he said, had to be done in the following way. First, I had to select the plant I was to cut and clear away the dirt around the place where the root joined the stem. Second, I had to repeat exactly the same dance I had performed when I replanted the root. Third, I had to cut the stem off, and leave the root in the ground. The final step was to dig out sixteen inches of root. He admonished me not to talk or to betray any feeling during this act.
 — Возьми с собой два куска материи, — сказал он, — расстели на земле и положи на них растения. Затем разрежь растения на части и сложи их. Последовательность — на твое усмотрение, но только хорошенько ее запомни, потому что должен будешь ее соблюдать и в дальнейшем. Как только все закончишь, принесешь мне.  ‘You should carry two pieces of cloth,’ he said. ‘Spread them on the ground and place the plants on them. Then cut the plants into parts and stack them up. The order is up to you; but you must always remember what order you used, because that is the way you must always do it. Bring the plants to me as soon as you have them.’

 Суббота, 6 июля 1963

В понедельник 1 июля я срезал растения datura, о которых говорил дон Хуан. Я подождал до полных сумерек, прежде чем вокруг них танцевать, поскольку не хотел, чтобы меня кто-нибудь увидел. Мне было здорово не по себе. Я был уверен, что кто-нибудь наверняка за мной подсматривает. Я заранее выбрал мужскую и женскую особь дурмана. От каждого растения нужно было отрезать по шестнадцать дюймов корня. Копать так глубоко палкой было нелегкой работой. Закончил я в полной темноте, потому, чтобы срезать корень, пришлось вытащить фонарик. Первоначальное опасение, что за мной будут подсматривать, было ничтожным против страха, что кто-нибудь заметит свет фонарика в кустах.

 Saturday, 6 July 1963

On Monday 1 July, I cut the Datura plants don Juan had asked for. I waited until it was fairly dark to do the dancing around the plants because I did not want anybody to see me. I felt quite apprehensive. I was sure someone was going to witness my strange acts. I had previously chosen the plants I thought were a male and a female. I had to cut off sixteen inches of the root of each one, and digging to that depth with a wooden stick was not an easy task. It took me hours. I had to finish the job in complete darkness, and when I was ready to cut them I had to use a flashlight. My original apprehension that somebody would watch me was minimal compared with the fear that someone would spot the light in the bushes.
 Во вторник 2 июля я принес растения дону Хуану. Он развязал узлы и, рассмотрев то, что я принес, сказал, что покамест все же даст мне семена от своих растений. Он поставил передо мной ступку и высыпал в нее из стеклянной банки сбившиеся в ком сухие семена.Я спросил, что это такое. Он ответил, что это семена, подпорченные жучками. В семенах я действительно заметил нескольких жучков. Он сказал, что это — особые жучки, их надо выбрать и положить в отдельную банку. Он дал мне другую банку, на треть полную таких же жучков. Банка была заткнута бумагой, чтобы они не расползлись.  I took the plants to don Juan’s house on Tuesday 2 July. He opened the bundles and examined the pieces. He said he still had to give me the seeds of his plants. He pushed a mortar in front of me. He took a glass jar and emptied its contents — dried seeds lumped together — into the mortar.I asked him what they were, and he said they were seeds eaten by weevils. There were quite a few bugs among the seeds — little black grain weevils. He said they were special bugs, and that we had to take them out and put them into a separate jar. He handed me another jar, one-third full of the same kind of weevils. A piece of paper was stuffed into the jar to keep the weevils from escaping.
 — В следующий раз будешь использовать жучков со своих собственных растений, — сказал дон Хуан; — Срезать надо семенные коробочки, в которых маленькие дырочки, — они полны жучков. Откроешь коробочку и выскребешь из нее все содержимое в кружку. Соберешь горсть жучков и положишь их в другую посудину. С ними не церемонься. Отмеришь горсть семян, прогрызенных жучками, и горсть жучков, все остальное закопаешь на юго-восток от своего растения. Таких семян можешь собрать сколько захочешь: они всегда пригодятся. Неплохо семена из коробочек выбрать там же, чтобы на месте закопать все остатки.Он велел мне растолочь вначале ком семян, потом личинки, потом жучков, и под конец хорошие сухие семена.  ‘Next time you will have to use the bugs from your own plants,’ don Juan said. ‘What you do is to cut the seedpods that have tiny holes; they are full of bugs. Open the pod and scrape everything into a jar. Collect one handful of bugs and put them into another container. Treat them rough. Don’t be considerate or delicate with them. Measure one handful of the lumped seeds that the bugs have eaten and one handful of the bugs’ powder, and bury the rest any place in that direction [here he pointed southeast] from your plant. Then gather good, dry seeds and store them separately. You can gather all you want. You can always use them. It is a good idea to get the seeds out of the pods there so that you can bury everything at once.’Next don Juan told me to grind the lumped seeds first, then the weevil eggs, then the bugs, and last the good, dry seeds.
 Когда все это было по очереди растерто в мелкий порошок, дон Хуан взял нарезанные мной куски datura. Он отделил мужской корень и осторожно завернул его в тряпицу. Остальное он вручил мне, велев все это мелко нарезать и хорошенько раздробить, а весь сок собрать в горшок до капли. Он сказал, что размалывать кусочки нарезанного корня нужно в том же порядке, в каком я их складывал.Когда я все это закончил, он велел отмерить одну чашку кипящей воды, смешать ее с содержимым горшка и добавить еще две кружки кипятку. Он вручил мне отшлифованную костяную палочку. Я помешал ею в горшке и поставил его на огонь. Затем он сказал, что надо приготовить корень, а для этого нужна ступка побольше, потому что мужской корень вообще не разрезают. Мы пошли на задний двор. Ступка была у него наготове, и я начал толочь корень так же, как делал это раньше. Мы замочили корень в воде, оставив его на ночь под открытым небом, и пошли в дом.  When all of them were mashed into a fine powder don Juan took the pieces of Datura I had cut and stacked up. He separated the male root and wrapped it gently in a piece of cloth. He hand— ed me the rest, and told me to cut everything into little pieces, mash them well, and then put every bit of the juice into a pot. He said I had to mash them in the same order in which I had stacked them up.After I had finished he told me to measure one cup of boiling water and stir it with everything in the pot, and then to add two more cups. He handed me a smoothly finished bone stick. I stirred the mush with it and put the pot on the fire. Then he said we had to prepare the root, and for that we had to use the larger mortar because the male root could not be cut at all. We went to the back of the house. He had the mortar ready, and I proceeded to pound the root as I had done before. We left the root soaking in water, exposed to the night air, and went inside the house.

 Когда я проснулся, дон Хуан уже встал. В чистом небе сияло солнце. Был сухой жаркий день. Дон Хуан вновь не преминул заметить, что у «травы дьявола» я определенно любимчик.Мы взялись за обработку корня и к концу дня получили желтоватый осадок на дне миски. Дон Хуан осторожно слил воду. Я думал, что это конец процедуры, но он вновь наполнил миску кипящей водой.

Он снял из-под крыши горшок со вчерашним варевом. Оно, похоже, совсем загустело. Дон Хуан занес горшок в дом, осторожно поставил на пол и сел. Потом заговорил.

 I woke up when don Juan got up. The sun was shining in a clear sky. It was a hot, dry day. Don Juan commented again that he was sure the devil’s weed liked me.We proceeded to treat the root, and at the end of the day we had quite a bit of yellowish substance in the bottom of the bowl. Don Juan poured off the top water. I thought that was the end of the procedure, but he filled the bowl with boiling water again.

He brought down the pot with the mush from under the roof. The mush seemed to be almost dry. He took the pot inside the house, placed it carefully on the floor, and sat down. Then he began to talk.
 — Мой бенефактор учил меня, что неплохо смешивать растение с нутряным жиром. Вот этим ты сейчас и займешься. Такую смесь для меня делал мой бенефактор, но, как я уже говорил, «трава дьявола» мне всегда не очень-то нравилась, и я не слишком стремился слиться с нею воедино. Мой бенефактор говорил мне, что для тех, кто хочет стать господином силы, лучше всего смешивать растение с салом кабана. Больше всего подходит сало с кишок. Но это уже на твой вкус. Может быть, все повернется так, что именно «траву дьявола» ты решишь взять себе в союзники: в таком случае советую тебе, как мне советовал мой бенефактор, поймать дикого кабана и снять у него сало с кишок (sebo de tripa). В старые времена, когда «трава дьявола» была в почете и стоила того, брухо, бывало, отправлялись в специальные охотничьи экспедиции за салом диких кабанов. Они искали самых крупных и самых свирепых. Против диких кабанов применялось специальное колдовство; брухо получали от них особую силу. Но теперь она утеряна. Я ничего не знаю об этой силе. И не знаю никого, кто бы знал. Может быть, сама «трава дьявола» тебя научит.  ‘My benefactor told me it was permissible to mix the plant with lard. And that is what you are going to do. My benefactor mixed it with lard for me, but, as I have already said, I never was very fond of the plant and never really tried to become one with her. My benefactor told me that for best results, for those who really want to master the power, the proper thing is to mix the plant with the lard of a wild boar. The fat of the intestines is the best. But it is for you to choose. Perhaps the turn of the wheel will decide that you take the devil’s weed as an ally, in which case I will advise you, as my benefactor advised me, to hunt a wild boar and get the fat from the intestines [sebo de tripa]. In other times, when the devil’s weed was tops, brujos used to go on special hunting trips to get fat from wild boars. They sought the biggest and strongest males. They had a special magic for wild boars; they took from them a special power, so special that it was hard to believe, even in those days. But that power is lost. I don’t know anything about it. And I don’t know any man who knows about it. Perhaps the weed herself will teach you all that.’
 Дон Хуан отмерил горсть жира, бросил в горшок с загустевшей и высохшей смесью, и оставшийся на ладони жир соскоблил о край горшка. Он велел мне растирать содержимое, пока оно не превратится в однородную воздушную массу.Я взбивал смесь почти три часа. Время от времени дон Хуан подходил взглянуть. Наконец он сказал, что хватит. От воздуха, с которым смешалась взбитая паста, она стала светлосерой и напоминала желе. Он повесил горшок под крышей, рядом с другим, сказав, что оставит его здесь до завтра, потому что эта вторая порция готовится в течение двух дней. Все это время я не должен ничего есть. Можно пить воду, но никакой пищи.  Don Juan measured a handful of lard, dumped it into the bowl containing the dry gruel, and scraped the lard left on his hand onto the edge of the pot. He told me to stir the contents until they were smooth and thoroughly mixed.I whipped the mixture for nearly three hours. Don Juan looked at it from time to time and thought it was not done yet. Finally he seemed satisfied. The air whipped into the paste had given it a light grey colour and the consistency of jelly. He hung the bowl from the roof next to the other bowl. He said he was going to leave it there until the next day because it would take two days to prepare this second portion. He told me not to eat anything in the meantime. I could have water, but no food at all.
 На следующий день, в четверг 4 июля, я по его указанию четырежды выщелачивал корень горячей водой. Под конец, когда я сливал воду в четвертый раз, было уже почти темно. Мы сели на веранде. Он поставил перед собой оба горшка. Экстракта корня получилось с чайную ложку. Он напоминал беловатый крахмал. Дон Хуан положил его в чашку и добавил воды. Он осторожно взболтал чашку, чтобы экстракт получше растворился, а затем сунул ее мне и приказал выпить до дна. Я выпил залпом, поставил чашку на пол и откинулся назад. Сердце начало колотиться. Я почувствовал, что у меня спирает дыхание. Дон Хуан приказал, как само собой разумеющееся, чтобы я снял с себя всю одежду. Я спросил зачем, и он нетерпеливо объяснил, что надо натереться пастой. Я колебался, раздеваться было как-то странно. Дон Хуан со сдержанной яростью сказал, что нет времени валять дурака. Я снял с себя всю одежду.  The next day, Thursday 4 July, don Juan directed me to leach the root four times. By the last time I poured the water out of the bowl it had already become dark. We sat on the porch. He put both bowls in front of him. The root extract measured a teaspoon of a whitish starch. He put it into a cup and added water. He rotated the cup in his hand to dissolve the substance and then handed the cup to me. He told me to drink all that was in the cup. I drank it fast and then put the cup on the floor and slumped back. My heart began pounding; I felt I could not breathe. Don Juan ordered me, matter-of-factly, to take off all my clothes. I asked him why, and he said I had to rub myself with the paste. I hesitated. I did not know whether to undress. Don Juan urged me to hurry up. He said there was very little time to fool around. I removed all my clothes.
 Взяв свою костяную палочку, он начертил на поверхности пасты две горизонтальные линии, разделив таким образом содержимое сосуда на три равные части, затем от центра верхней линии провел вертикальную линию вниз, разделив содержимое уже на пять частей. Он указал на нижнюю правую и сказал, что это для левой стопы. Сектор над ней — для левой ноги. Верхняя, самая большая часть — для гениталий. Сектор под нею слева — для правой ноги, а нижний левый — для правой стопы. Он велел наложить пасту, предназначенную для левой стопы, на подошву и хорошенько ее втереть. Затем нужно в указанной последовательности наложить пасту на всю внутреннюю сторону левой ноги, на гениталии, вниз по внутренней стороне правой ноги и, наконец, на правую подошву. He took his bone stick and cut two horizontal lines on the surface of the paste, thus dividing the contents of the bowl into three equal parts. Then, starting at the centre of the top line, he cut a vertical line perpendicular to the other two, dividing the paste into five parts. He pointed to the bottom right area, and said that was for my left foot. The area above it was for my left leg. The top and largest part was for my genitals. The next one below, on the left side, was for my right leg, and the area at the bottom left was for my right foot. He told me to apply the part of the paste designated for my left foot to the sole of my foot and rub it thoroughly. Then he guided me in applying the paste on the inside part of my whole left leg, on my genitals, down the inside of my whole right leg, and finally on the sole of my right foot.

 Я сделал как он говорил. Паста была холодная и обладала исключительно сильным запахом. Кончив ее накладывать, я выпрямился. Запах мази ударил мне в нос. Он был удушающим, напоминавшим какой-то газ. От острого запаха мутилось сознание. Я попытался дышать ртом и хотел заговорить с доном Хуаном, но не мог.

Дон Хуан неотрывно смотрел на меня. Я сделал к нему шаг. Ноги были резиновые и длинные, ужасно длинные. Я сделал еще шаг. Колени пружинили, как ходули; они эластично сжимались, вздрагивали и вибрировали. Я двинулся вперед.

Движение тела было медленным и трясущимся, это больше походило на толчки по направлению вперед и вверх. Я взглянул под ноги и бесконечно далеко внизу увидел дома Хуана.

Инерция пронесла меня вперед еще на один шаг, еще эластичней и длинней предыдущего. И тут я взлетел.

 I followed his directions. The paste was cold and had a particularly strong odour. When I had finished applying it I straightened up. The smell from the mixture entered my nostrils. It was suffocating me. The pungent odour was actually choking me. It was like a gas of some sort. I tried to breathe through my mouth and tried to talk to don Juan, but I couldn’t.

Don Juan kept staring at me. I took a step towards him. My legs were rubbery and long, extremely long. I took another step. My knee joints felt springy, like a vault pole; they shook and vibrated and contracted elastically. I moved forward.

The motion of my body was slow and shaky; it was more like a tremor forward and up. I looked down and saw don Juan sitting below me, way below me.

The momentum carried me forward one more step, which was even more elastic and longer than the preceding one. And from there I soared.
 Я помню, что один раз опустился, затем, оттолкнувшись обеими ногами, прыгнул назад и заскользил на спине. Я увидел над собой темное небо и несущиеся облака. Я извернулся телом так, чтобы можно было смотреть вниз. Я увидел темную массу гор. Скорость, с которой я двигался, была поразительной. Руки были прижаты к туловищу. Голова служила чем-то вроде руля. Откидывая голову назад, я описывал вертикальные круги: поворачивая ее в сторону, я изменял направление. Я наслаждался совершенно мне прежде неведомыми скоростью и свободой. Сказочная темнота внушала чувство непонятной печали, или, может быть, страстного стремления, как если бы я нашел свою родину — ночную тьму. Я пытался осмотреться как следует, но ощущал лишь покой безмолвной ночи, в которой таилось столько могущества.  I remember coming down once; then I pushed up with both feet, sprang backwards, and glided on my back. I saw the dark sky above me, and the clouds going by me. I jerked my body so I could look down. I saw the dark mass of the mountains. My speed was extraordinary. My arms were fixed, folded against my sides. My head was the directional unit. If I kept it bent backwards I made vertical circles. I changed directions by turning my head to the side. I enjoyed such freedom and swiftness as I had never known before. The marvellous darkness gave me a feeling of sadness, of longing, perhaps. It was as if I had found a place where I belonged — the darkness of the night. I tried to look around, but all I sensed was that the night was serene, and yet it held so much power.
 Наконец я спохватился, что пора спускаться: я словно получил откуда-то приказ, которому обязан повиноваться. И я начал спускаться, парящим перышком качаясь как маятник. От этих движений меня замутило. Я качался и дергался, словно кто-то внизу дергал меня за веревочку. Мне стало совсем плохо. Голова раскалывалась от боли. Меня окутала какая-то чернота. Я ясно чувствовал, как в нее погружаюсь.Следующее, что я помню, — это ощущение пробуждения. Я был в своей постели, у себя в комнате. Я сел. Комната исчезла. Я встал. Я был голый. От того, что я встал, меня опять замутило.  Suddenly I knew it was time to come down; it was as if I had been given an order I had to obey. And I began descending like a feather with lateral motions. That type of movement made me very ill. It was slow and jerky, as though I were being lowered by pulleys. I got sick. My head was bursting with the most excruciating pain. A kind of blackness enveloped me. I was very aware of the feeling of being suspended in it.The next thing I remember is the feeling of waking up. I was in my bed in my own room. I sat up. And the image of my room dissolved. I stood up. I was naked! The motion of standing made me sick again.
 Понемногу я начал распознавать, где нахожусь. Я был примерно в полумиле от дома дона Хуана, возле того участка, где рос его дурман. Внезапно все стало на свои места, и до меня дошло, что всю дорогу до дома дона Хуана придется идти голым. Без одежды я чувствовал себя чрезвычайно неудобно и понятия не имел, как выйти из положения. Я подумал, не соорудить ли себе из веток что-нибудь вроде юбки, но это было бы нелепо; да и близился восход солнца, потому что сумерки уже рассеялись. Я забыл о своем неудобстве и физическом расстройстве и направился по дороге к дому дона Хуана. Я был охвачен страхом, что меня заметят. Я высматривал, нет ли впереди людей или собак. Я попробовал бежать, но сразу поранил ноги об острые камешки. Пришлось идти медленно. Было уже совсем светло. Затем я увидел, что кто-то идет по дороге навстречу, и прыгнул в кусты. Положение было совершенно идиотским. Совсем недавно я испытывал невероятную радость полета — и вот уже приходится красться и прятаться, изнывая от собственной наготы. Я прикидывал, не выскочить ли опять на дорогу и изо всех сил промчаться мимо подходившего человека. Он ведь будет так поражен, рассчитывал я, что к тому времени, когда поймет, что это был голый мужчина, я уже оставлю его далеко позади. Все это проносилось у меня в голове, но я не смел пошевелиться.  I recognized some of the landmarks. I was about half a mile from don Juan’s house, near the place of his Datura plants. Suddenly everything fitted into place, and I realized that I would have to walk all the way back to his house, naked. To be deprived of clothes was a profound psychological disadvantage, but there was nothing I could do to solve the problem. I thought of making myself a skirt with branches, but the thought seemed ludicrous and, besides, it was soon going to be dawn, for the morning twilight was already clear. I forgot about my discomfort and my nausea and started to walk towards the house. I was obsessed with the fear of being discovered. I watched for people and dogs. I tried to run, but I hurt my feet on the small, sharp stones. I walked slowly. It was already very clear. Then I saw somebody coming up the road, and I quickly jumped behind the bushes. My situation seemed so incongruous to me. A moment before I had been enjoying the unbelievable pleasure of flying; the next minute I found myself hiding, embarrassed by my own nakedness. I thought of jumping out on the road again and running with all my might past the person who was coming. I thought he would be so startled that by the time he realized it was a naked man I would have left him far behind. I thought all that, but I did not dare to move.
 Человек, который шел по дороге, поравнялся с кустами и остановился. Я услышал, что он зовет меня по имени. Это был дон Хуан с моей одеждой в руках. Пока я одевался, он смотрел на меня и хохотал. Он так хохотал, что мне вновь стало не до смеха.К вечеру того же дня, в пятницу 5 июля, дон Хуан велел подробно рассказать, что со мной было. Я по возможности тщательно все ему описал.  The person coming up the road was just upon me and stopped walking. I heard him calling my name. It was don Juan, and he had my clothes. As I put them on he looked at me and laughed; he laughed so hard that I wound up laughing too.The same day, Friday 5 July, late in the afternoon, don Juan asked me to narrate the details of my experience. As carefully as I could, I related the whole episode.
 — Вторая порция «травы дьявола» используется для полета, — сказал он, когда я закончил. — Сама по себе мазь — дело второстепенное. Мой бенефактор говорил, что направление и мудрость дает сам корень, именно благодаря корню происходит полет. Когда ты научишься большему и полет станет для тебя обычным делом, ты начнешь видеть все очень ясно. Ты сможешь летать по воздуху за сотни миль, чтобы увидеть, что там происходит, или, скажем, чтобы нанести сокрушительный удар врагу, который от тебя очень далеко. Всему этому тебя научит «трава дьявола», когда ты сойдешься с нею поближе. К примеру, она уже научила тебя, как менять направление. Точно так же она обучит тебя невообразимым вещам.  ‘The second portion of the devil’s weed is used to fly,’ he said when I had finished. ‘The unguent by itself is not enough. My benefactor said that it is the root that gives direction and wisdom, and it is the cause of flying. As you learn more, and take it often in order to fly, you will begin to see everything with great clarity. You can soar through the air for hundreds of miles to see what is happening at any place you want, or to deliver a fatal blow to your enemies far away. As you become familiar with the devil’s weed, she will teach you how to do such things. For instance, she has taught you already how to change directions. In the same manner, she will teach you unimaginable things.’

 — Например?

— Этого я не могу сказать. У каждого по-разному. Мои бенефактор никогда не говорил мне, чему он научился. Он говорил, что делать и как поступать, но никогда не посвящал меня в то, что он видел. Это личное дело каждого.

— Но я ведь тебе рассказываю все, что вижу, дон Хуан.

— Это покамест. Со временем ничего не потребуется рассказывать. В следующий раз, когда будешь брать «траву дьявола», то будешь делать это сам, совсем один, вблизи растений, которые вырастил, потому что именно там ты приземлишься, возле своих растений. Запомни это. Вот почему я пошел искать тебя к своим растениям.

Больше он ничего не говорил, и я заснул. Проснувшись поздно вечером, я чувствовал себя обновленным. Почему-то меня наполняло чувство физического удовлетворения. Я был доволен и счастлив.

Дон Хуан спросил:

— Понравилось тебе ночью? Или было страшно?

Я сказал, что было восхитительно.

— А как голова? Сильно болела?

 ‘Like what, don Juan?’

‘That I can’t tell you. Every man is different. My benefactor never told me what he had learned. He told me how to proceed, but never what he saw. That is only for oneself.’

‘But I tell you all I see, don Juan.’

‘Now you do. Later you will not. The next time you take the devil’s weed you will do it by yourself, around your own plants, because that is where you will land, around your plants. Remember that. That is why I came down here to my plants to look for you.’

He said nothing more, and I fell asleep. When I woke up in the evening, I felt invigorated. For some reason I exuded a sort of physical contentment. I was happy, satisfied.

Don Juan asked me,

‘Did you like the night? Or was it frightful?’

I told him that the night was truly magnificent.

‘How about your headache? Was it very bad?’ he asked.

 — Головная боль была такая же, как все остальные ощущения. В жизни такой не было.- Так, может, ты не захочешь больше пробовать силу «травы дьявола»?

— Не знаю. Сейчас не хочется; может быть, позже. В самом деле не знаю, дон Хуан.

Был у меня к нему один вопрос, от ответа на который, я знал, он уйдет, поэтому я ждал, когда он сам коснется этой темы; ждал до вечера. Наконец, перед самым отъездом, я все же не утерпел:

— Неужели я в самом деле летал, дон Хуан?

— Так ты мне сам сказал. Разве нет?

 ‘The headache was as strong as all the other feelings. It was the worst pain I have ever had,’ I said.‘Would that keep you from wanting to taste the power of the devil’s weed again?’

‘I don’t know. I don’t want it now, but later I might. I really don’t know, don Juan.’

There was a question I wanted to ask him. I knew he was going to evade it, so I waited for him to mention the subject; I waited all day. Finally, before I left that evening, I had to ask him,

‘Did I really fly, don Juan?’

‘That is what you told me. Didn’t you?’

 — Да нет, сказать-то сказал. Но я имею в виду, летало ли мое тело? Я что, взлетел как птица?- Ты не можешь без своих вопросов, на которые я не знаю как ответить. Ты — летал. Для того и существует вторая порция «травы дьявола». Будешь принимать ее больше — научишься летать в совершенстве. Дело это не простое. С помощью второй порции человек летает. Вот все, что я могу тебе сказать. А то, что ты хочешь узнать, лишено смысла. Птицы летают как птицы, а человек, который принял «траву дьявола», летает как человек, который принял «траву дьявола» (el enyerbado vuela asi).

— Так же, как птицы? (asi como los pajaros?)

 ‘I know, don Juan. I mean, did my body fly? Did I take off like a bird?’‘You always ask me questions I cannot answer. You flew. That is what the second portion of the devil’s weed is for. As you take more of it, you will learn how to fly perfectly. It is not a simple matter. A man flies with the help of the second portion of the devil’s weed. That is all I can tell you. What you want to know makes no sense. Birds fly like birds and a man who has taken the devil’s weed flies as such [el enyerbado vuela asi].’

‘As birds do? [?Asi como lospajaros?].’

 — Нет, так же, как человек, который принял «траву дьявола» (nо, asi como los anyerbados).- Значит, ничего я на самом деле не летал. Все это было только в моем воображении, только у меня в голове. Где было мое тело?

— В кустах, — отрезал он, но тут же вновь разразился смехом. — Беда с тобой в том, что ты понимаешь все только с одной стороны. Ты не можешь представить, что человек летает: и однако брухо способен в одну секунду перенестись за тысячу миль, чтобы посмотреть, что там происходит. Он может нанести удар своему врагу, который за тридевять земель. Так летает он или нет?

 ‘No, he flies as a man who has taken the weed [No, asi como los enyerbados].’‘Then I didn’t really fly, don Juan. I flew in my imagination, in my mind alone. Where was my body?’

‘In the bushes,’ he replied cuttingly, but immediately broke into laughter again. ‘The trouble with you is that you understand things in only one way. You don’t think a man flies; and yet a brujo can move a thousand miles in one second to see what is going on. He can deliver a blow to his enemies long distances away. So, does he or doesn’t he fly?’
 — Понимаешь, дон Хуан, у нас с тобой разный подход. Предположим, ради спора, что когда я принял «траву дьявола», здесь был бы кто-нибудь из моих друзей по университету. Увидел бы он меня летящим?- Ну вот, опять ты со своими вопросами, что было бы, если бы да кабы… Все это бессмысленная болтовня. Если твой друг или еще кто бы там ни был примет вторую порцию «травы дьявола», то все, что ему останется, — это летать. Ну, а если он будет просто наблюдать за тобой, то может увидеть тебя летящим, а может и не увидеть. Это зависит от человека.  ‘You see, don Juan, you and I are differently oriented. Suppose, for the sake of argument, one of my fellow students had been here with me when I took the devil’s weed. Would he have been able to see me flying?’‘There you go again with your questions about what would happen if… It is useless to talk that way. If your friend, or anybody else, takes the second portion of the weed all he can do is fly. Now, if he had simply watched you, he might have seen you flying, or he might not. That depends on the man.’

 — Но я хочу сказать, дон Хуан, что если мы с тобой смотрим на птицу и видим ее летящей, то мы согласимся, что она летит, а вот если бы двое моих друзей видели меня летящим прошлой ночью, то согласились ли бы они с тем, что я летал?

— Ну, а почему бы им не согласиться. Ты ведь согласен с тем, что птицы летают, потому что видишь, как они летают. Для птиц полет — дело обычное. Но ты не согласишься с тем, что птицы делают еще и другие вещи, потому что ты никогда не видел, как они их делают. Если бы твои друзья знали, что есть люди, которые летают с помощью «травы дьявола», тогда они согласились бы.

 ‘But what I mean, don Juan, is that if you and I look at a bird and see it fly, we agree that it is flying. But if two of my friends had seen me flying as I did last night, would they have agreed that I was flying?’

‘Well, they might have. You agree that birds fly because you have seen them flying. Flying is a common thing with birds. But you will not agree on other things birds do, because you have never seen birds doing them. If your friends knew about men flying with the devil’s weed, then they would agree.’

 — Хорошо, я скажу иначе. Я имею в виду, если я тяжелой цепью привяжу себя к скале, то все равно буду точно так же летать, потому что мое тело не имеет с этим полетом ничего общего?Дон Хуан скептически взглянул на меня.

— Если ты привяжешь себя к скале, — сказал он, — то боюсь, что тебе придется летать вместе со скалой с ее тяжелой цепью.

 ‘Let’s put it another way, don Juan. What I meant to say is that if I had tied myself to a rock with a heavy chain I would have flown just the same, because my body had nothing to do with my flying.’Don Juan looked at me incredulously.

‘If you tie yourself to a rock,’ he said, ‘I’m afraid you will have to fly holding the rock with its heavy chain.’

Книги Кастанеды — Учение дона Хуана Путь знания индейцев Яки — Глава 7