|
Дон Хуан явно ожидал, что я буду пользоваться «травой дьявола» как можно чаще. Это как-то плохо вязалось с его органической неприязнью к ее силе. Сам он объяснял свое требование тем, что вскоре мне опять придется курить, и к тому времени я должен по возможности ближе познакомиться с силой «травы дьявола». Он то и дело предлагал мне по крайней мере попробовать еще одно гадание с ящерицами. Я долго колебался. Между тем напоминания дона Хуана становились все настойчивей, так что под конец я просто почувствовал себя обязанным ему уступить, и однажды решился погадать насчет кое-каких пропавших вещей. |
Don Juan seemed to want me to work with the devil’s weed as much as possible. This stand was incongruous with his alleged dislike of the power. He explained himself by saying that the time when I had to smoke again was near, and by then I ought to have developed a better knowledge of the power of the devil’s weed.
He suggested repeatedly that I should at least test the devil’s weed with one more sorcery with the lizards. I played with the idea for a long time. Don Juan’s urgency increased dramatically until I felt obliged to heed his demand. And one day I made up my mind to divine about some stolen objects. |
|
Понедельник, 28 декабря 1964 В субботу 19 декабря я срезал корень datura. Я подождал, пока стемнеет, и проделал свой танец вокруг растения. За ночь я приготовил экстракт корня. В воскресенье, часам к 6 утра, вернулся туда, где рос мой дурман, и сел перед ним. Я прихватил с собой тщательно записанные указания дона Хуана относительно этой процедуры. Перечитав свои записи, я сообразил, что в данном случае нет необходимости размалывать семена. Почему-то уже одно то, что я просто сижу перед своим растением, давало мне непривычное чувство эмоционального равновесия, ясности мышления, т.е. силы концентрации на том, что делаю, чего я вообще напрочь лишен. |
Monday, 28 December 1964 On Saturday 19 December I cut the Datura root. I waited until it was fairly dark to do my dancing around the plant. I prepared the root extract during the night and on Sunday, about 6:00 a.m., I went to the site of my Datura. I sat in front of the plant. I had taken careful notes on don Juan’s teachings about the procedure. I read my notes again, and realized I did not have to grind the seeds there. Somehow just being in front of the plant gave me a rare kind of emotional stability, a clarity of thought or a power to concentrate on my actions which I ordinarily lacked. |
| Я в точности исполнил все предписания, так рассчитав время, чтобы к концу дня паста и корень были готовы. В пять часов я занялся ловлей ящериц. За полтора часа я перепробовал все способы, какие только мог придумать, но все впустую. | I followed all the instructions meticulously, calculating my time so that the paste and the root were ready by late afternoon. About five o’clock I was busy trying to catch a pair of lizards. For an hour and a half I tried every method I could think of, but I failed in every attempt. |
| Я сидел перед растением дурмана, теряясь в догадках, как же выйти из положения, когда вдруг вспомнил указание дона Хуана, что вначале с ящерицами нужно поговорить. Поначалу я испытывал неловкость — все равно как при выступлении перед аудиторией. Вскоре однако это чувство прошло, и я продолжал говорить. Была уже почти ночь, когда я, подняв камень, увидел под ним ящерицу. Она казалась застывшей. Я взял ее в руки, и тут же увидел под соседним камнем другую ящерицу, тоже застывшую. Они даже не пытались вырваться. | I was sitting in front of the Datura plant trying to figure out an expedient way of accomplishing my purpose when I suddenly remembered that don Juan had said the lizards had to be talked to. At first I felt ludicrous talking to the lizards. It was like being embarrassed by talking in front of an audience. The feeling soon vanished and I went on talking. It was almost dark. I lifted a rock. A lizard was under it. It had the appearance of being numb. I picked it up. And then I saw that there was another stiff lizard under another rock. They did not even wriggle. |
|
Труднее всего оказалось зашить пасть и веки. Я заметил, что благодаря дону Хуану в моих поступках появилась обязательность. Позиция дона Хуана заключалась в том, что если уж взялся за что-либо, то отступать нельзя. Впрочем, если бы я захотел остановиться, то к этому не было никаких препятствий. Возможно, я просто не хотел останавливаться. Я отпустил одну ящерицу, и она побежала на северо-восток — хороший знак, предвещавший, впрочем, что колдовство будет не из легких. Другую ящерицу я привязал к своему плечу и по инструкции смазал себе виски. Ящерица была неподвижна. На мгновение я испугался, что она умерла, а дон Хуан мне ничего не говорил, что делать в таком случае. Но ящерица была живой, только оцепеневшей. |
The sewing of the mouth and eyes was the most difficult task. I noticed that don Juan had imparted a sense of irrevocability to my acts. His stand was that when a man begins an act there is no way to stop. If I had wanted to stop, however, there was nothing to prevent me. Perhaps I did not want to stop.
I set one lizard free and it went in a northeasterly direction — the omen of a good, but difficult, experience. I tied the other lizard to my shoulder and smeared my temples as prescribed. The lizard was stiff; for a moment I thought it had died, and don Juan had never told me what to do if that happened. But the lizard was only numb. |
| Я выпил снадобье и немного подождал. Не почувствовав ничего необычного, я начал растирать пасту у себя на висках. Пасту я наложил двадцать пять раз. И тут, совершенно механически и бездумно, как во сне, я несколько раз коснулся ею лба. Я с ужасом спохватился и поспешно стер пасту Лоб покрылся испариной. Меня бросило в дрожь. Я почувствовал отчаяние, потому что дон Хуан всячески от этого предостерегал. Страх сменился чувством абсолютной покинутости и обреченности. Я был оставлен тут на произвол судьбы. Если со мною что-нибудь случится, здесь нет никого, кто бы мне помог. Хотелось удрать. Я испытывал предельную тревогу и растерянность, потому что не представлял, что же теперь делать. В голову хлынул поток мыслей, сменявшихся с необычайной скоростью. Это были странные мысли, возникавшие непонятно откуда. Мне известен мой способ мышления, определяемый моей индивидуальностью, поэтому я замечу любое отклонение. | I drank the potion and waited awhile. I felt nothing out of the ordinary. I began rubbing the paste on my temples. I applied it twenty-five times. Then quite mechanically, as if I were absent— minded, I spread it repeatedly all over my forehead. I realized my mistake and hurriedly wiped the paste off. My forehead was sweaty; I became feverish. Intense anxiety gripped me, for don Juan had strongly advised me not to rub the paste on my forehead. The fear changed into a feeling of absolute loneliness, a feeling of being doomed. I was there by myself. If something harmful was going to happen to me, there was no one there to help me. I wanted to ran away. I had an alarming sensation of indecision, of not knowing what to do. A flood of thoughts rushed into my mind, flashing with extraordinary speed. I noticed that they were rather strange thoughts; that is, they were strange in the sense that they seemed to come in a different way from ordinary thoughts. I am familiar with the way I think. My thoughts have a definite order that is my own, and any deviation is noticeable. |
| Одна из таких чужих мыслей была высказыванием какого-то автора. Это было похоже, как я смутно помню, на чьи-то слова у меня за спиной. Произошло это так быстро, что я испугался. Я замер, чтобы зафиксировать эту неизвестно откуда взявшуюся мысль, но ее сменили обычные мысли. Я был уверен, что где-то прочел это высказывание, только забыл, кто автор. Вдруг я вспомнил: Альфред Кребер. Тут же возникла новая чужая мысль и «сказала», что не Кребер, а Георг Зиммель. Я настаивал на том, что Кребер, когда спохватился, что уже втянут в гущу спора с самим собой, забыв о недавнем чувстве обреченности. | One of the alien thoughts was about a statement made by an author. It was, I vaguely remember, more like a voice, or something said somewhere in the background. It happened so fast that it startled me. I paused to consider it, but it changed into an ordinary thought. I was certain I had read the statement, but I could not think of the author’s name. I suddenly remembered that it was Alfred Kroeber. Then another alien thought popped up and ‘said’ that it was not Kroeber, but Georg Simmel, who had made the statement. I insisted that it was Kroeber, and the next thing I knew I was in the midst of an argument with myself. And had forgotten about my feeling of being doomed. |
| Веки отяжелели, как от снотворного. Именно такое сравнение пришло мне в голову, хотя я никогда никакого снотворного не принимал. Неудержимо клонило в сон. Я хотел добраться до своей машины и там уснуть, но не мог пошевелиться. | My eyelids were heavy, as though I had taken sleeping pills. Although I had never taken any, it was the image that came to my mind. I was falling asleep. I wanted to go to my car and crawl in, but I couldn’t move. |
| Потом, совершенно неожиданно, я проснулся, вернее, ясно почувствовал, что проснулся. Первое, что пришло в голову, — который час. Я огляделся. Растения дурмана передо мной не было. Я с безразличием воспринял, как должное, что прохожу через очередное колдовство. Часы у меня над головой показывали 12:35. Значит, сейчас полдень. | Then, quite suddenly, I woke up, or rather, I clearly felt that I had. My first thought was about the time of day. I looked around. I was not in front of the Datura plant. Nonchalantly I accepted the fact that I was undergoing another divinatory experience. It was 12.35 by a clock above my head. I knew it was afternoon. |
| Я увидел молодого человека, несущего пачку бумаг. Я едва его не касался. Я видел прожилки, пульсирующие у него на шее, и слышал ускоренное биение сердца. Меня так увлекло то, что я видел, что я забыл о моих странных мыслях. Затем я услышал у себя в голове сопровождавший сцену «голос», который ее описывал, и понял, что этот «голос» и был источником чужих мыслей. | I saw a young man carrying a stack of papers. I was nearly touching him. I saw the veins of his neck pulsating and heard the fast beating of his heart. I had become absorbed in what I was seeing and had not been aware, so far, of the quality of my thoughts. Then I heard a ‘voice’ in my ear describing the scene, and I realized that the ‘voice’ was the alien thought in my mind. |
| Меня так захватило вслушивание, что зрительная сторона происходившего отошла на задний план. Я слышал голос у самого уха, над правым плечом. Голос, собственно, и создавал сцену. Но он подчинялся моей воле. Я чувствовал, что в любой момент могу его остановить и разобрать в подробностях то, о чем он говорит. Я «видел-слышал» действия молодого человека во всей их последовательности. Голос продолжал описывать их в малейших деталях, но в сущности описываемое было само по себе не столь важно. По-настоящему загадочным был источник голоса над ухом. Я трижды пытался повернуться, чтобы увидеть наконец того, кто говорит. Я пытался повернуть голову направо или же просто неожиданно обернуться назад, чтобы наконец увидеть, кто это. Но при каждой такой попытке виденье расплывалось. Я подумал: «Я не могу повернуться потому, что я не нахожусь в сфере обычной реальности». Вот эта мысль была моей собственной. | I became so engrossed in listening that the scene lost its visual interest for me. I heard the voice at my right ear above my shoulder. It actually created the scene by describing it. But it obeyed my will, because I could stop it at any time and examine the details of what it said at my leisure. I ‘heard-saw’ the entire sequence of the young man’s actions. The voice went on explaining them in minute detail, but somehow the action was not important. The little voice was the extraordinary issue. Three times during the course of the experience I tried to turn around to see who was talking. I tried to turn my head all the way to the right, or just whirl around unexpectedly to see if somebody was there. But every time I did it, my vision became blurry. I thought: ‘The reason I cannot turn around is because the scene is not in the realm of ordinary reality.’ And that thought was my own. |
|
С этого момента я сосредоточил все внимание на одном лишь голосе. Он, казалось, исходил от моего плеча — совершенно отчетливый, хотя и тоненький голосок, причем не детский голос и не фальцет, а мужской голос в миниатюре. Это был и не мой голос. Говорил он, надо думать, на английском. При каждой моей попытке исхитриться его поймать он тут же умолкал или удалялся, и сцена мутнела. Удачнее всего было бы сравнение со зрительной формой, создаваемой частичками пыли на ресницах, или же с «мухами» на сетчатке — червеобразной формой, которую видишь до тех пор, пока не смотришь на нее прямо, но как только пытаешься, на нее взглянуть, она с движением глазного яблока моментально ускользает. |
From then on I concentrated my attention on the voice alone. It seemed to come from my shoulder. It was perfectly clear, although it was a small voice. It was, however, not a child’s voice or a falsetto voice, but a miniature man’s voice. It wasn’t my voice either. I presumed it was English that I heard. Whenever I tried deliberately to trap the voice, it subsided altogether or became vague and the scene faded. I thought of a simile. The voice was like the image created by dust particles in the eyelashes, or the blood vessels in the cornea of the eye, a wormlike shape that can be seen as long as one is not looking at it directly; but the moment one tries to look at it, it shifts out of sight with the movement of the eyeball. |
| Я потерял к происходившему всякий интерес. По мере того, как я слушал, голос становился более сложным. То, что я воспринимал как голос, все более походило на то, как если бы кто-то нашептывал мысли мне в ухо — или, точнее, что-то думало за меня. Мысли были вне меня. Что это так, я не сомневался, потому что мог одновременно фиксировать свои собственные мысли и мысли «другого». | I became totally disinterested in the action. As I listened the voice became more complex. What I thought to be a voice was more like something whispering thoughts into my ear. But that was not accurate. Something was thinking for me. The thoughts were outside myself. I knew that was so, because I could hold my own thoughts and the thoughts of the ‘other’ at the same time. |
| В какое-то мгновение голос создал сцены, автором которых был молодой человек и которые не имели никакого прямого отношения к моему первоначальному вопросу о пропавших вещах. Молодой человек выполнял очень сложные действия. Эти действия вновь приобрели значение, и я больше не обращал внимания на голос. Я начал терять терпение; я хотел остановится. «Но как это сделать?» — подумал я. Голос в ухе сказал, что нужно вернуться в каньон. Я спросил, как это сделать, и голос ответил — подумать о своем растении. | At one point the voice created scenes acted out by the young man, which had nothing to do with my original question about the lost objects. The young man performed very complex acts. The action had become important again and I paid no more attention to the voice. I began to lose patience; I wanted to stop. ‘How can I end this?’ I thought. The voice in my ear said I should go back to the canyon. I asked how, and the voice answered that I should think of my plant. |
| Я подумал о своем растении. Обычно я сидел перед ним, и делал это так часто, что визуализировать его не составило никакого труда. Увидев растение, я решил, что это очередная галлюцинация, но голос сказал, что я вернулся! Я напряг слух. Была только тишина. Растение datura передо мной было не более реальным, чем все, что я только что видел, но я мог его коснуться, мог двигаться вокруг него. | I thought of my plant. Usually I sat in front of it. I had done it so many times that it was quite easy for me to visualize it. I believed that seeing it, as I did at that moment, was another hallucination, but the voice said I was ‘back’! I strained to listen. There was only silence. The Datura plant in front of me seemed as real as everything else I had seen, but I could touch it, I could move around. |
|
Я поднялся и пошел к машине, но почти сразу выдохся, сел и закрыл глаза. Меня подташнивало, кружилась голова. В ушах звенело. Что-то скользнуло мне на грудь. Это была ящерица. Я вспомнил предостережение дона Хуана, что ее нужно отпустить. Мне было все равно, мертвая она или живая. Я разбил горшок с пастой и набросал на него ногой земли. Потом еле добрался до машины и провалился в беспамятство. |
I stood up and walked towards my ear. The effort exhausted me, and I sat down and closed my eyes. I felt dizzy and wanted so vomit. There was a buzzing in my ears. Something slid on my chest. It was the lizard. I remembered don Juan’s admonition about setting it free. I went back to the plant and untied the lizard. I did not want to see whether it was dead or alive. I broke the clay pot with the paste and kicked some dirt over it. I got into my car and fell asleep. |
|
Четверг, 24 декабря 1964 Сегодня я пересказал свое приключение дону Хуану. Внимательно меня выслушав, он сказал: — Ты сделал опаснейшую ошибку. — Знаю. Это была страшная глупость. Случайность. — Никаких случайностей, когда имеешь дело с «травой дьявола». Говорил я тебе, что она все время будет тебя испытывать. Я так понимаю, что ты или очень силен, или же в самом деле у нее любимчик. Центр лба — только для великих брухо, которые в совершенстве освоили обращение с силой. — А что обычно происходит, когда человек смажет себе пастой лоб, дон Хуан? — Если только он не великий брухо, то попросту никогда не вернется. — Ты сам когда-нибудь мазал себе пастой лоб, дол Хуан? |
Thursday, 24 December 1964 Today I narrated the whole experience to don Juan. As usual, he listened without interrupting me. At the end we had the following dialogue. ‘You did something very wrong.’ ‘I know it. It was a very stupid error, an accident.’ ‘There are no accidents when you deal with the devil’s weed. I told you she would test you all the way. As I see it, either you are very strong or the weed really likes you. The centre of the forehead is only for the great brujos who know how to handle her power.’ ‘What usually happens when a man rubs his forehead with the paste, don Juan?’ ‘If the man is not a great brujo he will never come back from the journey.’ ‘Have you ever rubbed the paste on your forehead, don Juan?’ |
|
— Никогда. Мой бенефактор говорил мне, что из такого путешествия возвращаются лишь очень немногие. Человек может отсутствовать в течение многих месяцев, и другим приходится за ним все это время ухаживать. Мой бенефактор говорил, что ящерицы могут взять человека хоть на край света и показать по его заказу самые немыслимые тайны и чудеса.- А ты знаешь кого-нибудь, с кем такое было? — Да. С моим бенефактором. Но он никогда не говорил мне, как оттуда возвращаться. — Неужели возвращение такое трудное? |
‘Never! My benefactor told me very few people return from such a journey. A man could be gone for months, and would have to be tended by others. My benefactor said the lizards could take a man to the end of the world and show him the most marvellous secrets upon request.’‘Do you know anybody who has ever taken that journey?’ ‘Yes, my benefactor. But he never taught me how to return.’ ‘Is it so very difficult to return, don Juan?’ |
| — Безусловно. Вот почему то, что с тобой было, для меня в самом деле поразительно. Ты делал все совершенно вслепую, а мы обязаны соблюдать строжайшую последовательность, потому что только так приобретают силу. Иначе мы ничто.Воцарилось долгое молчание. Я видел, что он о чем-то глубоко задумался. | ‘Yes. That is why your act is truly astonishing to me. You had no steps to follow, and we must follow certain steps, because it is in the steps where man finds strength. Without them we are nothing.’We remained silent for hours. He seemed to be immersed in very deep deliberation. |
|
Суббота, 26 декабря 1964 Дон Хуан спросил, искал ли я ящериц. Я сказал, что искал, но не смог найти. Я спросил, что было бы, если бы одна из них умерла у меня в руках. Он сказал, что смерть ящерицы — плохой знак. Если ящерица с зашитой пастью умрет, то нет смысла продолжать колдовство. Кроме того, это будет означать, что ящерицы порвали со мной дружбу, и дальнейшее обучение с «травой дьявола» нужно надолго отложить. — Как надолго, дон Хуан? — спросил я. — Года на два или больше. — А что было бы, если бы и вторая умерла? |
Saturday, 26 December 1964 Don Juan asked me if I had looked for the lizards. I told him I had, but that I couldn’t find them. I asked him what would have happened if one of the lizards had died while I was holding it. He said the death of a lizard would be an unfortunate event. If the lizard with the sewed-up mouth had died at any time there would have been no sense in pursuing the sorcery, he said. It would also have meant that the lizards had withdrawn their friendship, and I would have had to give up learning about the devil’s weed for a long time. ‘How long, don Juan?’ I asked. ‘Two years or more.’ ‘What would have happened if the other lizard had died?’ |
|
— Со смертью второй тебе уже грозит серьезная опасность. Ты остаешься один, без проводника. Ничего еще, если она умерла до начала колдовства, — его еще можно оставить, заодно распрощавшись с «травой дьявола». Но вот если бы ящерица умерла у тебя на плече, когда колдовство уже началось, тогда пришлось бы его продолжать, а это уж действительно безумие.- Почему безумие? — Потому что в этом случае все теряет смысл. Ты один, без проводника, и видишь устрашающие и бессмысленные вещи. — Что значит — бессмысленные? — То, что мы видим сами по себе. Вещи, которые мы видим, когда лишены направления. Это значит, что «трава дьявола» хочет от тебя отделаться, отшвырнуть наконец прочь. — А ты знаешь кого-нибудь, с кем было такое? — Да. Со мной. Без мудрости ящериц я бы сошел с ума. — Что же ты видел, дон Хуан? — Кучу чепухи. Что я еще мог видеть без направления? |
‘If the second lizard had died, you would have been in real danger. You would have been alone, without a guide. If she died before you started the sorcery, you could have stopped it; but if you had stopped it, you would also have to give up the devil’s weed for good. If the lizard had died while she was on your shoulder, after you had begun the sorcery, you would have had to go ahead with it, and that would truly have been madness.’‘Why would it have been madness?’ ‘Because under such conditions nothing makes sense. You are alone without a guide, seeing terrifying, nonsensical things.’ ‘What do you mean by «nonsensical things»?’ ‘Things we see by ourselves. Things we see when we have no direction. It means the devil’s weed is trying to get rid of you, finally pushing you away.’ ‘Do you know anyone who ever experienced that?’ ‘Yes. / did. Without the wisdom of the lizards I went mad.’ ‘What did you see, don Juan?’ ‘A bunch of nonsense. What else could I have seen without direction?’ |
|
Понедельник, 28 декабря 1964 — Ты говорил, дон Хуан, что «трава дьявола» испытывает людей. Как это понимать? |
Monday, 28 December 1964 ‘You told me, don Juan, that the devil’s weed tests men. What did you mean by that?’ |
| — «Трава дьявола» — как женщина, и, совершенно как женщина, она льстит мужчинам. Она ставит ловушки на каждом шагу. Ты, например, попался, когда она заставила тебя помазать пастой лоб. На этом не кончится, и ты, скорее всего, опять попадешься. Смотри в оба. Не увлекайся ею; «трава дьявола» — лишь один из путей к тайнам человека знания. Существуют и другие пути. Главная ее ловушка — заставить тебя поверить, что этот путь — единственный. Запомни: глупо ухлопать жизнь на один-единственный путь, особенно если у него нет сердца.- А как узнать, дон Хуан, что этот путь не имеет сердца? | ‘The devil’s weed is like a woman, and like a woman she flatters men. She sets traps for them at every turn. She did it to you when she forced you to rub the paste on your forehead. She will try it again, and you will probably fall for it. I warn you against it. Don’t take her with passion; the devil’s weed is only one path to the secrets of a man of knowledge. There are other paths. But her trap is to make you believe that hers is the only way. I say it is useless to waste your life on one path, especially if that path has no heart.’‘But how do you know when a path has no heart, don Juan?’ |
|
— Прежде чем ты решишься на этот путь, спроси себя: имеет ли он сердце? Если ответ будет — нет, значит так оно и есть, и нужно искать другой путь.- Но как я смогу наверняка узнать, имеет ли этот путь сердце? — Это может любой. Беда в том, что никто не задает себе этот вопрос; обычно человек слишком поздно понимает, что выбрал путь без сердца, когда уже стоит на краю гибели. В этой точке лишь очень немногие имеют силы оставить свою устремленность и отойти. — Как правильно задать себе этот вопрос? — Просто задай его. — Я имею в виду, существует ли какой-нибудь специальный метод, чтобы я не обманулся и не принял отрицательный ответ за положительный? — Почему это ты обманешься? — Ну, скажем, потому, что в этот момент путь будет казаться приятным и радостным. |
‘Before you embark on it you ask the question: Does this path have a heart? If the answer is no, you will know it, and then you must choose another path.’‘But how will I know for sure whether a path has a heart or not?’ ‘Anybody would know that. The trouble is nobody asks the question; and when a man finally realizes that he has taken a path without a heart, the path is ready to kill him. At that point very few men can stop to deliberate, and leave the path.’ ‘How should I proceed to ask the question properly, don Juan?’ ‘Just ask it.’ ‘I mean, is there a proper method, so I would not lie to myself and believe the answer is yes when it really is no?’ ‘Why would you lie?’ ‘Perhaps because at the moment the path is pleasant and enjoyable.’ |
|
— Чушь. Путь без сердца никогда не бывает радостным. Уже для того, чтобы на него выйти, приходится тяжело работать. Напротив, путь, у которого есть сердце, всегда легкий: чтобы его полюбить, не нужно особых усилий.Тут он вдруг заявил, что «трава дьявола» мне очень нравится, и я был вынужден признать, что во всяком случае испытываю к ней предпочтение. А как я отношусь к его союзнику — дымку, спросил он, и мне пришлось сказать наконец, что сама мысль о нем наводит на меня дикий страх. — Что я говорил: когда выбираешь путь, надо быть свободным от страха и честолюбия; но дымок ослепляет тебя страхом, а «трава дьявола» — честолюбием. |
‘That is nonsense. A path without a heart is never enjoyable. You have to work hard even to take it. On the other hand, a path with heart is easy; it does not make you work at liking it.’Don Juan suddenly changed the direction of the conversation and bluntly confronted me with the idea that I liked the devil’s weed. I had to admit that I had at least a preference for it. He asked me how I felt about his ally, the smoke, and I had to tell him that just the idea of it frightened me out of my senses. ‘I have told you that to choose a path you must be free from fear and ambition. But the smoke blinds you with fear, and the devil’s weed blinds you with ambition.’ |
| Я возразил, что честолюбие необходимо даже для того, чтобы выйти на какой угодно путь, и что его утверждение, будто следует быть свободным от честолюбия, не имеет смысла. Чтобы учиться, уже необходимо честолюбие. | I argued that one needs ambition even to embark on any path, and that his statement that one had to be free from ambition did not make sense. A person has to have ambition in order to learn. |
| — Желание учиться — это не честолюбие, — сказал дон Хуан. — Стремление к познанию — наша судьба, потому что мы люди; но искать «траву дьявола» — значит стремиться к силе, а не к познанию. А это и есть честолюбие. Смотри, чтобы «трава дьявола» тебя не ослепила. Она завлекает мужчин и дает им ощущение силы, с нею они уверены, что могут совершать такие вещи, которые обычному человеку не снились. Но в этом ее ловушка. А потом путь без сердца обернется против человека и его уничтожит. Немногое нужно, чтобы умереть, и искать смерти — значит ничего не искать. | ‘The desire to learn is not ambition,’ he said. ‘It is our lot as men to want to know, but to seek the devil’s weed is to bid for power, and that is ambition, because you are not bidding to know. Don’t let the devil’s weed blind you. She has hooked you already. She entices men and gives them a sense of power; she makes them feel they can do things that no ordinary man can. But that is her trap. And, the next thing, the path without a heart will turn against men and destroy them. It does not take much to die, and to seek death is to seek nothing.’ |
Книги Кастанеды — Учение дона Хуана Путь знания индейцев Яки — Глава 10